Архив

А.С. Пушкин в публицистике, поэзии и дневниках позднего А.А. Блока

Екатерина Орлова

Ссылка для цитирования: Орлова Е.И. А.С. Пушкин в публицистике, поэзии и дневниках позднего А.А. Блока // МедиаАльманах. 2019. № 3. С. 106−110.
DOI: 10.30547/mediaalmanah.3.2019.106110

© Орлова Екатерина Иосифовна
доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), ekatorlova@yandex.ru

Ключевые слова: А.А. Блок, А.С. Пушкин, А.А. Потебня, А.А. Фет, «Правда», «Новое время».

«Пушкинские» выступления А.А. Блока, его дневник и записные книжки (1919–1921) нуждаются в дополнительных комментариях. Поэт обращается к наследию А.А. Потебни, к поэзии А.С. Пушкина и А.А. Фета, чтобы обосновать идею «тайной свободы» – права художника на творчество. Блок уравнивает царское, Временное правительство и большевистское, ставит знак равенства между газетами «Правда» и «Новое время», проводит явную параллель между 1830 гг. и современностью.

 

Дневники А.А. Блока 1919 –1921 гг. опуб­ликованы еще не полностью. Гораздо лучше известны его выступление 13 февраля 1921 г. в Доме литераторов в годовщину гибели Пушкина и написанное двумя днями раньше стихотворение «Пушкинскому Дому», но и они, по нашему убеждению, могут быть дополнительно прокомментированы, несмотря на обилие исследований, посвященных им в конце ХХ – начале ХХI вв. Они, как памятно многим, построены на цитатах и реминисценциях из Пушкина. Центральным же в переосмыслении Блоком русской революции является пушкинский образ «тайной свободы». В последний год жизни Блок обращается прежде всего к Пушкину и к его концепции вольности. Известно, что выражение «тайная свобода» относится к раннему пушкинскому стихотворению «К Н.Я. Плюсковой». В дневнике 1921 г. Блок пишет: «1819. ”На лире скромной…” Фрейлине Плюсковой? <…>»¹. (Возможно, нужно пояснить, что стихотворение при первой публикации называлось «Ответ на вызов написать стихи в честь Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисаветы Алексеевны» и было помещено в издаваемом Ф. Глинкой журнале «Соревнователь просвещения и благотворения». Существует предположение, что через фрейлину Н.Я. Плюскову стихи планировалось передать императрице.)

Но в речи о Пушкине Блок высвобождает образ «тайной свободы» от смысловых обертонов, связанных с Федором Глинкой, Союзом Благоденствия и ранней политической лирикой Пушкина, и погружает его в контекст пушкинских размышлений второй половины 1820 –1830 гг., когда свобода понимается Пушкиным прежде всего как творческая свобода художника. Блок обращает внимание (хотя не акцентирует этого) на повторение у зрелого Пушкина эпитета «тайный» в новом словосочетании – «мечтанья тайные» («Езерский»), что и означает творческий процесс, предполагает независимость художника от общественных и политических обстоятельств. (Заметим, что в начале ХХ в. в общем поэтическом словаре эпохи слово «мечтанья» помимо прямого значения обретает и то, которое придал ему Пушкин. Например, у В. Брюсова в стихотворении «Терцины к спискам книг» скелет, обращаясь к поэ­ту, говорит: «Я всем даю определенный срок. / Твори и ты, а из твоих мечтаний / Я сохраню навек семь-восемь строк».)

В дневнике 1921 г. Блок так намечает эволюцию Пушкина:

«Пушкину в молодости, когда он еще был “веселым юношей” и т.д. (”Вновь я посетил…” <…>),

Любовь и тайная свобода
Внушали сердцу гимн простой
<…>

Это – 1819 год.

Прошло 17 лет, Пушкин “истомлен неравною борьбой” и т.д. <…> Он опять говорит о какой-то “иной свободе” и определяет ее: никому
Отчета не давать, и т.д.
<…>

Эта свобода и есть “счастье”. “Вот счастье, вот права”! То “счастие поэта”, которое у “любителей искусств” “не найдет сердечного привета, когда боязненно безмолвствует оно” (<…> “Анониму”). Праздность вольную, подругу размышленья»².

Понятно, что слова о «веселом юноше» Блок здесь относит к Пушкину. Но «юноша веселый» − это цитата не из Пушкина, а из самого Блока, из его стихотворения «О, я хочу безумно жить…». Однако и пушкинскую реминисценцию можно здесь усмотреть: во всяком случае, в 1921 г. Блок ставит рядом слова о «веселом юноше» и стихотворение Пушкина «Вновь я посетил…», отнюдь не раннее (1835). В нем воображаемый внук героя стихотворения «Веселых и приятных мыслей полон».

Блок вспоминает пушкинские «Ответ анониму» и раннюю «Деревню» (откуда взята строка «На праздность вольную, подругу размышленья»), но центральным он ставит, конечно же, стихотворение «<Из Пиндемонти>».

Он включает эти стихи в новый контекст, как будто ищет в истории поэзии и научной мысли подтверждения своему положению о незыблемости творческой свободы. Повторим приведенную выше запись Блока и продолжим ее.

«1819. “На лире скромной…” Фрейлине Плюсковой? <…>

1836. “Из VI Пиндемонте” (чтобы не узнали). Вот – свобода! Потебня: “Поэт может настаивать на своем праве (на личную свободу), потому что цель его деятельности не может быть определена ни им самим, ни другими заранее. Но ведь и там, где эта цель заранее со стороны определима, вмешательство в самый способ ее достижения портит дело. И извозчик, нанятый до места или на час, хочет, чтобы его не дергали и не мешали править лошадьми”. <…> Грибоедов о свободе. Безумная прихоть певца (Фет).
“Я памятник себе воздвиг…”»³.

Итак, несомненно, что у Блока, как и у позднего Пушкина, «тайная свобода» и «мечтанья тайные» уже всецело относятся к области внутренней, творческой свободы, что Пушкин и формулирует в стихо­творении «<Из Пиндемонти>».

Заметим попутно, что Блок пишет имя итальянского поэта правильно – Пиндемонте – в отличие от Пушкина, у которого, как установлено исследователями в ХХ в., не было стихов Пиндемонте тогда, когда он писал свое стихотворение, почему и назвал поэта – Пиндемонти. В комментариях к собранию сочинений Блока, выходившему в 1960 гг., дана отсылка к ныне хорошо известному письму А.С. Грибоедова к П.А. Катенину в начале 1825 г., где Грибоедов формулирует свою новую – в связи с «Горем от ума» – поэтику и заключает: «Я как живу, так и пишу свободно и свободно»⁴. Конечно, неслучайно Блок дальше цитирует стихотворение А.А. Фета «Псевдопоэту»: оно полно пушкинских реминисценций, настолько ясных, что они не нуждаются в комментарии.

На рынок! Там кричит желудок,
Там для стоокого слепца
Ценней грошовый твой рассудок
Безумной прихоти певца.

<…>

Влача по прихоти народа
В грязи низкопоклонный стих,
Ты слова гордого: свобода
Ни разу сердцем не постиг;

Не возносился богомольно
Ты в ту свежеющую мглу,
Где беззаветно лишь привольно
Свободной песне да орлу.

Следует остановиться и на выписанных Блоком строках из А.А. Потебни. В седьмом томе собрания сочинений Блока (1963) никак не комментируется обращение Блока к Потебне, нет и ссылки на Потебню, которого процитировал Блок: фрагменты работы «Из записок по теории словесности» были библиографической ред­костью вплоть до их републикации в 1976 г. (Потебня, 1976), Блоку же могли быть известны по изданию 1905 г.

Выписка Блока содержит небольшую неточность. Во фразе Потебни: «Поэт может настаивать на своем праве (на личную свободу), потому что цель его деятельности не может быть определена ни им самим, ни другими заранее» – слова в скобках принадлежат не Потебне, а Блоку (Потебня, 1976: 319). Именно так Блок для себя обозначает контекст размышлений Потебни. Процитированному Блоком фрагменту предшествует у Потебни рассуждение о том, что конфликт поэта и государства – это частный, но наиболее яркий и показательный случай «столкновения прав личности и среды» (Потебня, 1976: 318). А до того Потебня приводит примеры из Пушкина: это те же самые, что и у Блока, «Ответ анониму» и «<Из Пиндемонти>», а кроме того, «Поэт и толпа», «Поэту», «Родословная мое­го героя» («Зачем крутится ветр в овраге…»), «Песнь о вещем Олеге», «Египетские ночи»; упоминаются «Пророк», «Поэт» и произведения Гете и Шиллера, а также даются обширные выписки из Тургенева («Литературные и житейские воспоминания»).

Блок в данном случае оставляет без внимания проблемы психологии искусства, интересовавшие Потебню. Блока, как и позднего Пушкина, больше всего волнует свобода, понимаемая теперь как личная, то есть творческая свобода художника. Вот почему даже в фетовской «безумной прихоти певца» Блок полемически подчеркивает слово «прихоть», ставя его в синонимический ряд со свободой и близкими по значению словами. Но это же и пушкинское слово, и смысловые обертоны Фет тоже берет именно пушкинские: «По прихоти своей скитаться здесь и там…» («<Из Пиндемонти>»).

Но и «тайной свободы», по мысли Блока, поэт в постреволюционной России оказывается лишен. Д.М. Магомедова пишет: «То, что было сказано Блоком о судьбе Пушкина, совершенно недвусмысленно относилось и к трагическим коллизиям современной жизни, и к личной трагедии самого Блока, ценой жизни отстаивавшего право художника на духовную независимость. Слова “И Пушкина тоже убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха”, – оказались у Блока пророчеством собственной гибели» (Магомедова, 2001: 136). Опубликованные ею же в начале XXI в. фрагменты записной книжки Блока 1919 г. свидетельствуют о его полном разочаровании в развитии революции, о наблюдаемом им возврате к полицейскому режиму, лишь усиленному террором.

Приведем записи Блока, еще не достаточно хорошо известные.

4 мая. «Кто погубил революцию (дух музыки)? – Война. Кое-что работал. Но работать по-настоящему я уже не могу, пока на шее болтается новая петля полицейского государства» [курсив наш. – Е.О.]. <…>
6 мая. «В “Правде” опубликованы обязанности дежурных (шпионаж и сыск)».
7 мая. «Скука существования не имеет пределов». 31 мая. «“Правда” = “Новое время”. Ленин о шпионаже. Слухи о новых арестах. <…> Измученность». 1 июня. «Сойдутся рабы – под угрозой воинской повинности и другими бичами. За рабо­владельцем Лениным придет рабовладелец Милюков, или другой и т.д.» 12 июля. «Бредешь пешочком, обгоняют матросы на рысаках, полиция и убийцы на шикарных одиночках. Жарко очень. Чисто самодержавие. А рабочие плетутся измученные и голодные». 13 июля. «Один из органов департамента полиции запретил мне выехать в Стрельну отдохнуть на берегу моря – с Балт.<ийского> вокзала.

Газета “Правда” призывает уничтожать торгующих на рынках» (цит. по: Магомедова, 2001: 133).

Почему Блок ставит знак равенства между «Новым временем» и «Правдой»? Нелюбовь к газете А.С. Суворина можно отметить у него и раньше – например, еще в 1913 г., когда после читки драмы «Роза и крест» в Обществе поэтов Блок 5 апреля пишет Любови Дмитриевне: «Вчера я читал “Розу и Крест” среди врагов, светских людей, холодных “нововременцев”. Внутренне очень боролся и, кажется, победил. Мне помогало присутствие близких <…> Мне было тяжело эти дни, но сегодня я чувствую возбуждение от борьбы и думаю, что был вчера живым среди мертвых. Да, путь еще верный пока»⁵.

Но что же такое, по Блоку, «нововременцы»? Сам синонимический ряд – «враги», «светские люди», «холодные “нововременцы”» – уже говорит о многом, но объясняет, вероятно, не все. Не установлено, были ли на этом собрании Общества поэтов сотрудники «Нового времени», вообще журналисты, – возможно, что и нет. Н.В. Недоброво, стоявший у истоков Общества поэтов, задумывал его как более или менее открытую институцию, призванную прежде всего для литературной работы, для обсуждения стихов, а также проблем теории и истории литературы. Вероятно – для такого предположения есть основания, – некий налет светскости, может быть даже салонности, присущий собраниям Общества поэ­тов, оказался в 1913 г. чужд Блоку: после первого же вечера он перестает посещать заседания Общества – впрочем, вообще отходит от литературной жизни (что не мешает доброму отношению Блока к самому Недоброво).

Оставим в стороне вопрос о том, насколько справедливой была характеристика Блока, данная им Обществу поэтов: в его заседаниях участвовали самые разные литераторы, в том числе А. Ахматова, Вл. Пяст и многие другие. Программа Общества была максимально широкой, о чем позднее вспоминал тот же Пяст. Но даже при такой оговорке все сказанное выше еще не объясняет, почему Блок в 1919 г. ставит знак равенства между дореволюционным «Новым временем» и большевистской «Правдой». Вероятно, «холодность», т.е. на самом деле равнодушие как к искусству, так и к живой, настоящей, «низовой» жизни, – все это Блок называет «нововременством», и слово становится для него нарицательным. В сознании Блока в 1919 г. частная и потому якобы независимая газета Суворина, на самом деле проводившая проправительственную политику, не менее отвратительна, чем большевистская «Правда», – подобно тому, как он видит прямые аналогии между царским строем, периодом Временного правительства и новой диктатурой. То и другое враждебно поэту и антинародно по сути. В первой редакции поэмы «Возмездие» о России конца XIX в., в частности, сказано (и опять же с отсылкой к Пушкину):

Пусть будет прост и скуден храм,
Где небо кроют мглою бесы,
Где слышен хохот желтой прессы,
Жаргон газет и визг реклам…

<…>

Где «Новым временем» смердит,
Где хамство с каждым годом – пуще...

Заметно, что не только формой стиха, но и контаминацией сразу двух стихо­творений Пушкина в одной своей строке Блок снова отсылает к нему.

В отличие от первой половины 1913 г., в 1919–1921 гг. «возбуждения от борьбы» у Блока уже не было. Было сознание напрасности и конца революции. Но жизнь теряла смысл и содержание, оказывалась невозможной даже не из-за этого, а из-за «отсутствия воздуха», т.е. творческой свободы.

И в этих условиях не кажется принципиально важным выяснение вопроса о том, кого именно имел в виду Блок в 1913 г. под «нововременцами». Его кавычки могут говорить о метафорическом обозначении достаточно широкого круга российского общества («читатели газет», как обозначит этот чуждый филистерский круг позднее М. Цветаева). Но все же, вероятно, речь идет о той силе, что определяет атмосфе­ру общества, отравляет ее. И в 1919 г. «Правда» в сознании Блока оказывается подобна «Новому времени». А смерть поэта скорее похожа на гибель.

 

Примечания

¹ Блок А.А. Собр. соч.: в 8 т. Т. 7. М.–Л.: Худ. лит., 1963. С. 399. Здесь и далее, кроме специально обговоренных случаев, курсив А. Блока.

² Там же. С. 403.

³ Там же. С. 399–400.

⁴ Грибоедов А.С. Сочинения. М.-Л.: –Л.: Худ. лит., 1959. С. 558.

⁵ Блок А.А. Указ соч. Т. 8. С. 414.

 

Библиография

Магомедова Д.М. Александр Блок // Русская литература рубежа веков (1890-е – начало 1920-х годов). Кн. 2. М.: ИМЛИ РАН; «Наследие», 2001.

Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976 (История эстетики в памятниках и документах).